-Мерлин! – крикнула она.

Его взгляд разом сменился, что-то взволнованное в нем явилось, и он вышел вслед за ней.

Когда она открыла дверь, в темени он увидел фигуру Мерлин. Она сжалась вся от холода, тихо что-то бормотала, глаза были воспаленные, прямо красные, кожа бледная. Он быстро подошел к кровати, померил температуру, притронувшись рукой ко лбу, притронулся к руке – горячая.

-Выйди! – сказал он и хлопнул дверью.

Алрей напряженно смотрела в щелку, как он укутывал её в одеяло, потом что-то вколол. Он поднял её на руки, открыл дверь, и сказал:

-Дверь пусть открыта, 2 дня не входить.

С этими словами он унес Мерлин к себе в комнату, где он жил, когда не уезжал в своё поместье.

Он вошел, захлопнул дверь, положил её на диван и повторно замотал в одеяло, стирая с неё пот. Потом он открыл стол, что-то не обнаружил там, стукнул кулаком по столу, потом подошел к телефону и позвонил Элизе, говоря что-то на неясном языке.

Мерлин слышала, она чувствовала, что не может встать, но слышала и пыталась что-то сказать.

Через час во двор академии приехал красный ламборджини. Из него вышла Барнеут. Она несла большой чемодан. Все ученики удивились её присутствию в столь раннюю пору.

Она вошла, подошла к Мерлин, провела по её лбу и сказала:

-Бедняжка. Добегалась. Умотал ты её, Лейтер.

-Она не от этого.

-А что же?

-Анемия.

-Что?! – Элиза вдруг встала и подошла к нему, - Ты же не допустишь, что бы она погибла?

-Я сделаю все, что в моих силах.

На следующий день, день четвертый ей стало ещё хуже.

Алрей не знала, что с её подругой и от этого ужасно страдала – на уроках она сидела удивительно тихо и слушала его, чем-то приглушенный голос.

-Сэр, что с Мерлин?

Но он не отвечал, молча уходил.

Он колол ей все лекарства. Но видел – это сверхострая форма. Анемия Высших.

Он наклонился над ней и посмотрел в закрытые глаза – он видел, что она умирает, у неё нет ещё сил бороться…

И тогда ему пришла в голову эта безумная идея.

Он посмотрел на несколько шприцов, оставшихся у него, позвонил, что бы Элиза привезла ещё, и тогда снова приклонился над ней.

-Я спасу тебя.

«Как когда-то твой отец меня…»

И тогда он что-то выпил. Вместо резцов у него стали расти клыки, 4 небольших белых острых клыка. Он весь дрожал и тяжело дышал. А когда зубная боль прекратилась, он взял её руку и погрузился зубами в мягкую кожицу, она глухо вскрикнула, глаза открыть у неё не было сил, она лишь почувствовала боль,  которая пронзает её, как болевой шок. Он тут же отпрянул, и у него вырвалось шипение. Он тут же переборол в себе это чувство. Задрожал весь и вколол ей укол.

Только после этого он лёг спать:

«Я дал ей силу. Свою кровь. Она должна выжить. Выживет…»

Утром он проснулся и увидел, что она не двигается, не дышит, подошел к кровати, опустил глаза и сказал:

-Извини.

И ушел в кабинет, где ждал его класс…

Алрей видела его состояние – грустный и безудержно злой.

«Что происходит? Волк! Волк! Он кусает меня, рвет клыками, нет, укусил за руку, схватил, несет. Да! Вот белая колыбель – туда, туда, туда! Там рай. Там я жива… нет… Волк хватает… куда?!.. Нет! Нет! … помоги!.. Убивает. Рвет клыками. Шипит… Тишина. Облака. Нет. Черные стены… прибежище – маленький домик. Тут тепло… «Извини…» - странно слышится вокруг. И вдруг огонь! Пламя! Как жарко – я горю! Сгораю, волк! Волк!»

Когда Лютер вошел, то он увидел, как она вся сжимается и вздрагивает в кровати, вся покрыта потом, а с губ слетал еле слышный крик о помощи и шепот:

-Волк… волк… помоги… волк!..

Он схватил шприц и быстрее вколол ей, она затихла, опустилась успокоено в кровати, и глаза, слабые,  покрасневшие, наконец, открылись.

Мерлин видела его улыбающееся лицо перед ней и тихо-тихо спросила:

-Где я?

-Отдыхай. Есть будешь?

Сказал он, перестав радоваться.

Она отрицательно качнула головой.

-А я заставлю, - сказал он и ушел в столовую за порцией.

Она неохотно сьела немного и он сказал:

-Ничего. Только вот ты много пропустила.

-Я возьму…

-Я тебе дам. Будешь читать и учить, а как выздоровеешь, я поставлю тебе зачет.

-Спасибо, сэр, - голос её все ещё был хрипловатым, но она вполне нормально себя чувствовала.

Он дал ей свою тетрадь, где были написаны все конспекты.

С каждым днем ей становилось лучше. Она чувствовала, как поменялось отношение Лютера к ней. Он видел в ней не только ученицу.

Она проболела месяц. Выпустил он её лишь тогда, когда она полностью нормально ела и температура была нормальной.

Она вышла из его комнаты,  прошлась в свою комнату, села. Он дал ей пару уколов на всякий случай.

Села на кровать, провела по ней рукой осторожно и открылась дверь. Алрей стояла на пороге:

-Мерлин! – радостно воскликнула она, и прижала подругу к себе.

-Я тоже рада тебя видеть.

-Как же я скучала! А наставник этот проклятый молчит и молчит, я уже думала, что ты умерла, а он это скрыл.

Мерлин улыбнулась и сказала:

-Был момент, когда я умерла.

Алрей весело улыбнулась, но потом нахмурилась:

-Одно плохо. Он тебе зачет готовит, а ты ведь болела!

-Ничего. Я читала его конспекты.

-В смысле?

-Тетрадь, где он пишет, распорядок на каждый урок и материал, который будет рассказывать.

-Вот везуха.

Мерлин улыбнулась…

На зачет она пришла свежо и выспавшись. Лютер окинул её холодным взглядом и сказал:

-Начнем.